Шестой дом: игра

Кладбище у стен города

Таркор не может позволить себе долго печалиться.
Река Второго прилива лениво плещется, наблюдая за блеском и нищетой при свете дня и воровством и насилием темной ночью. Караваны продолжают привозить и увозить товары. Сделки совершаются. Строятся торговые империи, а другие купцы остаются без гроша в кармане. Это жизнь Таркора, и она не может останавливаться.
Но последний день первого весеннего месяца был объявлен траурным. Лавки закрыли свои двери на засовы, рынок опустел, и только реке было на все плевать. Она не скорбела о еще одном смертном. Но Таркор замер - на день, большего он позволить не мог - и почтительным молчанием провожал в последний путь мертвого короля. Чтобы назавтра взорваться новой жизнью, новыми сделками, новыми жизнями и смертями.

Печальная процессия шла от самого королевского дворца до кладбища, что раскинулось у стен Таркора. Процесс растянулся, так что начало смеркаться. Но это никого не смутило: вдоль всей процессии прощающихся с королем зажгли светильника, и они зловеще мигали в сумерках, выхватывая фигуры в черном и массивы склепов.
Во главе процессии шагали слуги, неся на деревянных носилках прикрытое черной тканью тело короля. Рядом с ними ярким белым пятном выделялась Зура, жрица Сигхайи. Некоторые шептались об этом неодобрительно: говорят, на севере, откуда она прибыла, мертвых принято сжигать, а вовсе не захоранивать в склепах со всей торжественностью.
Но королеву, похоже, присутствие Зуры ничуть не смущало. Она шла точно за ней, вся облако черных кружев с плотной вуалью, скрывавшей то ли слезы, то ли выражение величайшей скуки. Рядом с ней шел сын.
За ними нестройной толпой двигались аристократы: такое событие не смог пропустить ни один из них. Да и не посмел бы. За то время, что они шли через город, аристократы успели тихонько побеседовать друг с другом, обсудить новости и назначить визиты. А за их спинами выстроилась внушительная толпа простых жителей Таркора, которые присоединялись по мере движения процессии. Большая часть из них просто хотела поглазеть за зрелище - все равно ничего интереснее не было.
Королевский склеп был массивен, украшен витиеватой каменной резьбой и со всех сторон освещен старомодными факелами. Тут уже стояла группка жриц в белом. Она окружила тело короля, которое слуги положили точно перед входом в склеп. Теперь предстояла довольно длинная и весьма скучная церемония, пока жрицы возносят молитвы богине.

Там же
Вернер Эстеллар

Когда скорбная процессия остановилась, Вернер вздохнул с облегчением. Он успел изрядно озябнуть за время шествия, не спасли ни теплый камзол, ни шерстяной плащ, подбитый рысью. Весна, которая, казалось бы, окончательно утвердилась в правах, на сегодня отступила, и юноша ежился под порывами промозглого ветра, гулявшего между склепами.

Со своего места за спинами отца и брата младший сын Эстелларов мог прекрасно видеть всю церемонию. Правда, она его мало интересовала. Юноша почувствовал укол совести: он давно, еще с осени, не навещал мать, ссылаясь то на здоровье, то на работу. Конечно, за могилами следили слуги, и, конечно, хотелось верить, что за годы, прошедшие после смерти тела, душа матери вступила на путь перерождения... Хотя все это были лишь жалкие оправдания. Но ничего. Скоро он будет лежать рядом с ней. И пусть боги будут благосклонны к его душе, пусть новая оболочка будет лучше этой, изъеденной болезнью, медленно умирающей с самого рождения.

"Возможно, это произойдет даже раньше, чем я думаю. Если королевская похоронная церемония на самом деле такая длинная, как про нее рассказывал старик Лоданар, то я умру прямо здесь где-то на двух третях ее. Упаду от слабости, и никто не заметит, кроме отца, который не захочет обернуться, и брата, который не решится этого сделать", - подумал Вернер.

Беатрис Каванар

Беатрис поплотней запахнула полы плаща, ежась от холодного весеннего ветра. Руки дрожали даже в перчатках, но она опустила их и спрятала в складках черного траурного платья. Пытаясь отвлечься от мыслей о спасительном тепле и гадании подхватит ли она завтра простуду, девушка скользнула взглядом по толпе. Сцена была весьма живописной. Беатрис подумала, что если все хорошо запомнить, она даже сможет перенести ее на холст. Мысленно девушка уже подбирала оттенки красок, которыми стоило написать переменчивое весеннее небо, раскинувшиеся над серым кладбищем, и думала, какой ракурс лучше выбрать для передачи мрачного ритуала жриц… Как жаль, что она не может сделать хотя бы пары набросков! О, непостоянная человеческая память,.. разве могла Беатрис рассчитывать на нее? С другой стороны впереди еще много долгих минут, и она может в подробностях запомнить лица стоящих рядом аристократов, чтобы изобразить их потом.
Передернув плечами от очередного порыва холодного ветра, Беатрис взглянула на брата и позавидовала его теплой одежде. Тут же, впрочем, девушка гордо вскинула голову и поправила черную шляпку. Она все еще злилась на него за утреннюю сцену и не собиралась просто так прощать. И тем более она не собиралась унижаться до просьбы, пусть хоть она замерзнет на этом самом кладбище!

- Леди, вам не стоит…
Камердинер Доминика честно пытался задержать девушку и не пустить ее в спальню своего господина. Но Беатрис махнула ему рукой, веля уйти с дороги. Ее быстрые шаги эхом разносились по коридору. Губы девушки превратились в одну тонкую линию, пальцы сжимали перчатки и край черной шляпки. Она явно злилась и на этот раз даже не собиралась это скрывать. Беатрис распахнула двустворчатые двери, ведущие в покои Доминика и замерла на пороге. Где-то за ее спиной с досадой выдохнул камердинер, отчаявшийся предотвратить скандал.
В комнате наблюдался небольшой беспорядок по сравнению с педантичным порядком Доминика в обычные дни, и большую часть этого беспорядка составляла разбросанная по комнате одежда, в основном женская. Обладательница этой одежды тоже наблюдалась. Девушка сидела спиной к двери, светлые длинные волосы скрывали ее наготу.
- Доминик, прекрати валять дурака и поднимайся! Скоро выходить...
Мужчина лежал поперек кровати, прикрыв глаза рукой и едва заметно улыбался.
- Мне туда совершенно не нужно, кому нужно пусть идут... Вот сестрица побежит выполнять требования этикета, а мне лично лень... Там холодно и сыро, а ещё скучно и это все таааак долго.
Девушка рассмеялась.
- Ты аристократ, милый. Таковы твои обязанности...
В эту секунду дверь открылась и на пороге возникла рассерженная Беатрис. Доминик приподнялся и бросил быстрый взгляд на сестру.
- Видишь, она уже готова. Все в порядке.
И свалился обратно.
Девушка покачала головой и очень спокойно стянула одеяло и завернулась в него, впрочем промолчав.
Беатрис глубоко вздохнула и произнесла громко и холодно.
- У тебя есть пять минут на сборы и на то, чтобы перестать позорить наше имя в глазах всего общества!
На девицу Бетрис бросила презрительно-оскорбительный взгляд. Как только она разберется с непутевым братом, она тут же выставит эту шлюху за дверь. При этом леди Каванар совершенно не волновало, что ей не положено ни то что употреблять, но даже знать такие слова.
-Позорить?- уточнил Доминик и поднялся, садясь на кровати,- Пока даже не начинал. Слушай, а король нам что родной, чтобы весь день плестись с процессией и мерзнуть?.. Вот лично мне он не родственник и даже ничего хорошего не сделал.
Девушка, впрочем, на Беатрис не смотрела, лишь едва заметно усмехнулась.
- Это дань уважения, - прошептала Беатрис, сдерживая злость. - И ты обязан там быть как глава дома, раз уж теперь ты им стал. И если тебе плевать на собственную репутацию, подумай обо мне.
- А,- хмыкнул Доминик,- Ну, да глава дома... точно.
Он кинул быстрый взгляд на свои вещи, что были приготовлены ещё с вечера и аккуратно лежали на стуле у комода.
- Сестрица, о своей репутации нужно заботиться самой... тщательнее выбирая любовников, друзей, места развлечений и прочее в том же духе.
- Пока я еще принадлежу семье Каванар, позоря наш род, ты позоришь и меня! Я жду тебя в холе через пять минут. И будь добр избавься от этого! - она презрительно махнула рукой в сторону светловолосой девицы.
С этими словами Беатрис резко развернулась и направилась прочь.
- Могу замуж хоть завтра выдать и позориться не придется,- усмехнулся мужчина, вслед сестре,- И повежливее с моими гостями, милая.
Замешкавшийся камердинер вошел в комнату и направился к Доминику, старательно игнорирую голую девушку в постели господина.
- Вам помочь, сэр?
Светловолосую нисколько не напрягло подобное поведение Беатрис, когда та удалилась, она спокойно поднялась и стала одеваться.
- Я сама найду выход,- улыбнулась она.
- Я и не сомневался,- хмыкнул Доминик и поцеловал девушку,- Приготовь теплый плащ и сапоги, тут я сам справлюсь. И присмотри за сестрой.... а то ее удар хватит от злости, а мы опаздываем на похороны самого короля.
Он принялся собираться и действительно через пять минут спустился в холл, довольно улыбаясь.

Беатрис отогнала воспоминания и снова скользнула взглядом по толпе. С удивлением она увидела среди членов семьи Эстеллар их младшего сына. Почему-то она только сейчас поняла, что это он… Ну конечно, кому еще это быть? Девушка подумала, что никогда не встречала его лично, и потому сейчас с любопытством (возможно, чуть более сильным, чем позволяли приличия) изучала этого бледного юношу.

Доминик Каванар
Кладбище у городских стен

Всю дорогу брат с сестрой провели в молчании. Беатрис явно злилась, Доминик был в хорошем расположении духа и даже чуть улыбался, пока они не влились в похоронную процессию и там пришлось придать лицу соответствующий скорбный вид, что впрочем не мешало мужчине изредка скользить взглядом по лицам собравшихся аристократов и даже иногда развлекаться угадыванием их болезней по внешнему осмотру: лицу, жесту, походке...
Это развлекло его первую часть пути, затем стемнело и он совсем уж заскучал бредя без дела и пользы. Беатрис «любовалась» болезненным юношей из семьи Эстеллар, жрицы тянули свой монотонный обряд... было промозгло и ветрено. Мысли Доминика перескочили на слухи о лихорадке и он некоторое время размышлял об этом, затем бросил быстрый взгляд на сестру и заметил что она чуть дрожит в легком плаще и тонких перчатках, мысленно чертыхнулся и снял свой плащ, чтобы накинуть ей на плечи. Он был терпим в холоду.
Беатрис вздрогнула и удивленно обернулась.
- Спасибо, - прошептала она, придерживая рукой тяжелый плащ брата, который сразу укрыл ее от ветра. - Но ты сам замерзнешь...
Всего на мгновение в обращенных на него глазах сестры Доминик заметил прежние тепло и любовь.
Мужчина кивнул.
- Не за что. Если замерзну возьму на время погреться,- просто произнес он, откинув волосы назад и поправив перчатки.
Беатрис чуть улыбнулась и кивнула, снова повернувшись к церемонии.
Доминик вновь погрузился в свои мысли.

Арминия Денрив

Арминия была явно не из тех, кому черный цвет приходился к лицу. На фоне траурных одеяний ее нежная молочно-белая кожа, свойственная рыжеволосым женщинам, выглядела болезненно-серой и приобретала какой-то грязноватый оттенок. Глаза казались темно-коричневыми и глубоко запавшими, розовые губки словно бы обесцвечивались, а вот волосы, наоборот, пламенели ярко-алым.

Портной долго упрашивал ее выбрать для сегодняшнего платья не черный меринос, а очень темный синий бархат, хитро окрашенный смесью басмы и вайды. Девушка признала, что лишь на ярком солнечном свету становится понятным истинный цвет ткани, при остальном же освещении материал кажется абсолютно черным, но осталась непреклонной: для траурного шествия положен только черный цвет, и точка! По этой же причине она отказалась от предложения Мэйзи слегка тронуть губы хотя бы винным осадком. Она шла на похороны, а не на бал, так что бледный вид будет вполне уместен.

Леди Денрив отдавала себе отчет, что за ней будут наблюдать особенно пристально, возможно даже – с желанием позлорадствовать. Не стоит давать недоброжелателям поводов для сплетен, пока она еще не укрепила свои позиции. Траур по королю и семье – весьма надежный щит, вот и будем его использовать.

В итоге платье у нее было очень простое, но великолепно пошитое: нигде не морщило и не провисало, ткань высочайшего качества, все наглухо закрыто от шеи до кистей, никаких вышивок, никакой тесьмы. Единственным украшением служил массивный коллар с гербом Денривов – серебряный дракон на зеленом поле. Волосы Арминия заплела в косу и свернула тугим узлом над самой шеей. Наброшенная на голову вуаль надежно замаскировала и излишне яркий блеск волос, и болезненный тон кожи. Впрочем, в данный момент ее одеяние было надежно скрыто теплым плащом с низко опущенным на лицо капюшоном. Складки плаща окутывали ее фигуру, спадая до самой земли.

Удивительное дело, но массивный плащ не превратил ее в толстушку, а строгое платье и вовсе создавало впечатление несколько более изящного стана, чем имелся у деревенской крупной девушки на самом деле. И где только Мэйзи раскопала этого умельца? Узнав о том, что новоявленной владелице Миктакора требуется полностью сменить гардероб, он заявился в поместье Денривов во всеоружии: с толпой помощников, кучей образцов тканей, тучей рисунков модных фасонов и бесчисленным множеством ленточек, тесемочек, кружев и прочих портновских штучек. Причем цены озвучивал, конечно, не такие, к каким заказчица привыкла на провинциальных ярмарках, но и не настолько ужасные, как она боялась. Судя по запрошенной сумме, портной был не из самых модных, но дело свое знал отлично. Арминия и сама умела шить, причем вполне прилично, но такое волшебство видела впервые. Единственное, что она с удовольствием изменила бы – это длину подола. Ну, до чего бессмысленный расход ткани, влекущий за собой лишние проблемы с чисткой и износом! В деревне в такую погоду даже матушка (а уж она была настоящая леди) носила платья, не доходившие до земли. Но портного чуть удар не хватил, когда он об этом услышал! Толстячок картинно заломил руки, вознес очи горе и возопил: если, мол, хоть одна живая душа узнает, что именно он – Жолио Карьяведа – позволил себе наглость обрядить благородную леди в такое бесстыдное и неприличное платье, его выгонят из города, побьют палками, четвертуют, повесят, и, возможно, утопят! Арминия, разумеется, не поверила в такую перспективу, но допустила, что столичные представления о приличиях могут сильно отличаться от деревенских. На шлейф девушка все равно не согласилась, но опустить подол до земли позволила. Правда, хитрый мастер Жолио все равно сделал юбку несколько длиннее, чем они договаривались, но, оглядывая свою на редкость стройную фигуру в зеркале, Арминия не стала ругаться. А уж какого скорняка он ей сосватал: девушка налюбоваться не могла на теплые кожаные перчатки с меховой опушкой, сидевшие на руке, будто вторая кожа. Разумеется, любовалась она только дома, на людях воспитанные дамы свои руки не разглядывают.

Изабель с утра чувствовала себя плохо. Ночью ей не давали уснуть мрачные сны, больше похожие на бред больного, уснуть удалось только под утро. И почти тут же надо было вставать на церемонию похорон короля. Она никогда не любила долгие церемонии, но похороны при всем их трагизме и неимоверной печали не вызывали такого отвращения.
Голова раскалывалась, даже тело ломило после беспокойной ночи. Девушка собиралась медленно и даже никак не отреагировала на недовольный взгляд Гвидо. Зная капризную весеннюю погоду, Изабелль оделась, как можно теплее и ничуть об этом не пожалела, видя, как передергиваются от холода другие.
Погода вполне соответствовала похоронам. Серое небо, еще не утратившее зимнюю суровость, казалось бесконечностью, холодный ветер забирался даже под самую теплую одежду, картина раскинувшегося кладбища с множеством могил, ставших последним пристанищем для ушедших в мир иной, поднимало смутное чувство тревоги... Мысли Изабель расплывались, задерживаясь на отдельных фрагментах, словно перед взором проносились картины. Фигура таинственной жрицы, о которой все шептались. Будто призрак, сестра в траурном облачении. Расплывчатые пятна светильников, покачивающиеся из стороны в сторону. Громоздкий королевский склеп, от которого интуиция подсказывала держаться подальше. Гордая осанка подруги, Беатрис Каванар. Она была явно чем-то расстроена, скорее всего, вновь не поладила с братом.
Изабель мимоходом оглянулась на детей, которые шли чуть позади с няней. Ее материнское сердце успело испугаться, что они могут запросто простыть на этом коварном весеннем ветру, но тут же успокоила себя. В конце концов, они не изнеженные домашние дети, уж об этом они с Гаэтано позаботились. Девушка тут же перевела взгляд на мужа, который шел рядом, поддерживая под руку. Сегодня он был хмур и неразговорчив. Они едва сказали друг другу несколько слов, пока собирались на церемонию. Сейчас же было ощущение, что он почти ничего не замечал вокруг, будто следил за чем-то, как пес на охоте. Девушка еле слышно вздохнула и чуть сильнее сжала его руку. Он не обратил никакого внимания.
Наконец, процессия остановилась. Молитвы сливались в монотонный звук. Чтобы ненароком не заснуть, Изабелль встряхнула головой и оглядела присутствующих. Сестра, как всегда, для нее оставалась закрытой книгой. Девушка совершенно не представляла, что сейчас творится у той внутри.
Наследный принц явно не убивался по отцу, впрочем, его внешнее поведение еще мало, о чем говорило, как и у большинства аристократов. Больше всего девушку интересовал Вернер Эстеллар, на котором поневоле останавливался взгляд, как на не примелькавшемся еще пока человеке. Он выглядел так, будто только поднялся после тяжелой болезни. Остальные Эстеллары, как показалось Изабель, будто держались в стороне от всех и смотрели свысока на все происходящее. Впрочем, возможно, это ее разыгравшаяся фантазия.
И еще девушка высматривала в толпе новую наследницу Денривов, с которой очень хотелось познакомиться поближе. Изабелль заметила высокую крупную девушку, явную незнакомку, и отметила для себя, чтобы подойти к ней попозже.
Церемония шла своим чередом. Изабель положила голову на плечо Гаэтано, внимательно наблюдая за жрицами и оставив на какое-то время окружающих людей.

Гвидо Леорон.

Как подобает младшему брату главы семьи, Гвидо держался чуть позади и справа от Гаэтано. Приличествующее моменту мрачное выражение лица, подходящий камзол черного цвета – Гвидо мало отличался от себя обыкновенного. В другие дни он тоже любил аккуратную темную одежду без изысков и не часто сиял улыбкой. В отличие от этих приторных ценителей искусства или тех надменных богачей. Это им приходилось холодно, неуютно, скучно, а Господин Чертополоха чувствовал себя в своей тарелке. Затянутая похоронная церемония позволяла спокойно подумать, а подумать было над чем.
Король не был ни идеальным правителем, ни выдающимся политиком, но он был монархом и Шантоном. И при нем царили относительное спокойствие и какой-никакой порядок. А теперь усилиями идиотов Реверданов стая осталась без вожака. Юный Николас скоро займет его место, но сможет ли он удержать в руках бразды правления? Ему поможет Тэа, она неглупа, расчетлива, но она женщина, а Таркору нужна сильная мужская рука. Не захочет ли кто-то воспользоваться моментом? Престолу нужна поддержка, и таковой могут стать только Леороны. Гвидо сделал зарубку в памяти, что нужно попросить об аудиенции королеву.
- Мой господин…. – Рядом появился верный Лука. Невысокий полноватый мужчина средних лет, Лука верой и правдой служил семье, как это делали его отец и дед. Для Гвидо он был правой рукой, ни больше, ни меньше, но никогда этим не кичился, знал свое место. И если осмелился потревожить господина во время похоронной церемонии, значит, вопрос был действительно важным.
- В чем дело?
- Ровным счетом ни в чем. Осмелюсь напомнить, что после церемонии вы хотели посетить склад, пришла новая партия товара, - даже шепотом Лука не осмеливался говорить прямо.
Учитывая, что на склад он сегодня не собирался, Гвидо понял, что речь идет о чем-то важном.
- Я помню. И не забудь отправить завтра роскошный букет цветов Арминии. Приглашение на обед она отвергла.
Лука в свою очередь слышал приказ впервые, но вида не подал и, склонив голову, отступил. Хотел отступить – Гвидо придержал его за рукав:
- И еще. Напиши королеве от моего имени прошение об аудиенции. Благо подпись мою ты подделываешь виртуозно.
Арминия Денрив. Статная привлекательная девушка. И одинокая. И наследница целого состояния. В другой момент Гвидо не был бы столь настойчив – рыжая ему нравилась, но не более того. Однако уж очень подходящий выдался момент, чтобы упрочить позиции семьи. Не он, так кто-то другой, благо холостых юнцов хватало Да и брат будет рад, узнав, что младший наконец-то взялся за ум.

Церемонии. Желание богатых и благородных разнообразить свою жизнь пропитанную интригами и сплином. Для тех, кто победнее, странная возможность почувствовать себя ближе к светской жизни. Перед церемониями, все равны.

К’яр очередной раз бросил взгляд полный сомнения на разложенный по постели траурный костюм. Черный, на этот раз. Три погребения подряд, на два больше, чем стоило бы. Мать хоронили раньше отца, в тихой домашней церемонии. Королева успела заглянуть, отдать дань уважения той, кто заплатила своей жизнью пытаясь спасти ее мужа. Николаса при ней не было. Двое бывших друзей избегали любых возможных встреч. Королева принесла извинения, пытаясь сослаться на дела и состояние сына, потерявшего отца, но запнулась о спокойный взгляд пепельно-серых глаз. Выждав достаточное, в рамках приличий благородства, время, королева покинула Реверданов, кивнув на просьбу К’яра устроить аудиенцию со жрицей, расположившейся во дворце.

Тело Скёль Ревердан, по традиции севера, возложили на погребальный костер, зажженный в закатном зареве. К’яр еще ощущал его жар, когда голова отца отделенная от тела, скатилась по дощатому помосту.

Революционная деятельность, не отменяла благородства семьи и бывшего лорда хоронили с должными почестями. Для нового главы семейства, эта церемония демонстрировала, кто остался верен своим отношениям с семьей Реверданов. Отказались от приглашения меньше, чем ожидал К’яр, но достаточно много, чтобы забеспокоится. И дело не в финансах. Дальние морские перевозки, оставались основным доходом, ровно, как и торговля магическими артефактами, учитывая присутствие Тёрна на личном гербе К’яра. Вопрос лежал исключительно в политической силе семьи.

И вот, после церемонии расшаркиваний и долгих убеждений, что он, К’яр Ревердан, полностью отрицает взгляды отца, требовалось присутствовать на еще одной церемонии погребения. Уже короля. В отличие от первых двух, где молодой лорд мог надеть траурное белое, здесь, в Таркоре, траурным считался черный цвет. Он идеально подходил северной внешности К’яра, но, на вкус самого мужчины, не показывал его скорби. А скорбеть было о чем.

Одевшись, он взял лист, все это время покоившийся на кофейном столике и пробежался по начертанным строкам. Тётя оставалась северянкой при всей ее магии и нескольких лет жизни в Таркоре, она продолжала сыпать фактами напрямую, не скрываясь за витиеватыми выражениями. Это вызывало у К’яра улыбку. Впрочем, она мгновенно пропадала на следующих сточках. “Сгущаются тучи”, писала тётя, “Северные провидцы все явственней чувствуют приближение чего-то страшного и великого”. Что же такого страшного грядет в будущем мира и имеет ли это отношение к той странной встречи в лесу.

Размышления прервал стук в дверь. Слуга пересек комнату и вручил К’яру письмо, напомнив, что уже пора выдвигаться, “если господин не желает опоздать”. Ревердан не желал. Письмо он прочел по дороге и очень озадачился. Один очень давний знакомый просил встречи. И отказывать ему не хотелось, а значит вечер у камина в компании раздумий и подогретого глёгга, придется отложить до лучшего времени. Машинально коснувшись броши, с которой не расставался ни на миг, К’яр выдохнул, нацепил на себя маску глубокой скорби и покинув карету, присоединился к веренице представителей благородных семей. День обещал быть тяжелым. И лорд Ревердан, господин Терновника, владыка залива Селтанорры, повелитель леса Шелестов и Селетара был совершенно уверен, что в скором времени все его дни будут такими.

Зура

Жрица старалась ступать мягко, почти неслышно. Подчас ей почти хотелось слиться с толпой, однако она гнала эти малодушные мысли. К тому же, Зура прекрасно понимала всю невозможность их осуществления. И, казалось, чем больше хотелось ей скрыться, тем больше выделялась она из мрачной процессии, будто притягивая взгляды тревожным огоньком: чужачка.
Она вообще слабо понимала необходимость своего присутствия на похоронах. К счастью, все причитающиеся ритуалы легли на плечи местных жриц: слишком чужды были местные традиции Зуре, слишком настороженно относились к ней окружающие, да и прибыла она совсем недавно. Так к чему ей вообще присутствовать? Несмотря на служение богине Смерти, процессия отнюдь не являлась для девушки приятным или привычным действом. Слишком много церемонности, слишком много фальши. Слишком мало присутствия богини. Зура не сомневалась, что Сигхайя не случайно привела ее в Таркор. Да и кто она, чтобы сомневаться в воле Сигхайи? Но в этой сухой толпе жрица почти не слышала ни искренности, ни призраков, ни богини - ничего.
На присутствии Зуры на церемонии настояла королева. Воле королевы жрица тоже доверяла - к тому же, та была чуть ли не единственным человеком из встреченных ею за время пребывания в Таркоре, отнесшихся к девушке с участием.
Зура скользила по лицам присутствующих, почти не различая черт и выражений. Да и много ли прочитаешь на лицах, старательно изображающих скорбь или хотя бы сдержанность, скрывающих скуку, презрение, жалость или коварство?

Будь сильней, Зура. Ты уже сильнее их. Даже если ты пока не понимаешь, зачем ты тут - тебя привела Сигхайя. Этого достаточно. Будь мужественной, Зура. Эти люди шелестят мимо, как мириады снежинок, как сухая листва.
Твои призраки всегда с тобой.

Конрад Эстеллар

С самого утра, у Конрада покалывало виски, а потереть их ладонями, как в юности, не было никакой возможности: глава семейства должен ступать прямо, быть собранным и серьёзным, возможно - даже несколько печальным, сообразно моменту. Головная боль, - или первые признаки её наступления - не была следствием сырого воздуха сгустившихся сумерек; навалилось множество дел, от мелких до крупных, и множество мыслей, устроив толчею, будто в лавке торговца, боролись за лучшее место в очереди на обдумывание. Их следовало рассортировать по степени важности, и заняться каждой с достойным её вниманием, чему немало мешали похороны. Можно сказать, подумал Конрад, что король не только умер чрезвычайно не вовремя, но даже не ко времени сошёл - или сходит - в фамильный склеп.
Могли бы господа недовольные, право, выбрать и лучшее время для реализации своих амбиций. Скажем, позднюю весну. Или начало лета. Подождали бы месяца два-три. Нет ничего приятнее элегантных поздневесенних похорон - разумеется, если сравнивать с похоронами в иное время года. Вишня цветет, и сумерки уже не в пример мягче.
Спешка иногда чудовищно вредная штука.

Степенно ступая, Конрад не оборачивался на своё семейство. Он был полностью уверен в Авроре, с поправкой на возраст - в Викторе, и, в общих чертах, догадывался, чего ждать от Вернера. Одно следовало с гордостью принять, со вторым смириться. По-крайней мере, юноша нашёл в себе силы опрятно одеться к такому важному событию. Не каждый день в наше время умирают короли, стоит оторваться от книг, и хотя бы поприсутствовать. Даже если клюёшь носом, будто птенец.

Там же
Вернер Эстеллар

Вернер не сразу ощутил на себе чей-то взгляд, слишком велика была бездна меланхолии, в которую он погрузился. Но именно этот взгляд выдерул его на поверхность, заставил оглядеть толпу. И замереть.
На него смотрели те самые серые глаза с картины из мастерской Эрнана Терея.

***

Это было почти год назад. В Таркоре была поздняя весна, каштаны в парке как раз стояли в цвету.
В те дни Вернер заканчивал первый вариант живой картины, полумифического сложного предмета интерьера, показывающего положение небесных светил, и пришло время забрать у художника заказ: пятнадцать вариантов одного и того же пейзажа с ветряной мельницей и заросшим озерцом. Картины иллюстрировали последовательную смену времени суток. Теперь их предстояло сплавить в одну, тонко направленным магическим потоком заставить сменять друг друга в точно отведенное время.
Мастерская Эрнана Терея, блестящего молодого художника, находилась в центре Таркора в просторной мансарде с видом на город и реку Второго прилива. С утра ее заливал свет из угловых окон, в солнечных лучах танцевали пылинки. Пахло свежей краской и табачным дымом.
Все пятнадцать заказанных Вернером полотен выстроились шеренгой возле ширмы.
Пейзажи, как и предполагал Вернер, были превосходны. Но не они привлекли внимание юноши. В дальнем углу, на мольберте, отвернутом от солнца, он увидел новую работу художника.
Сам Терей сидел на расшатанной табуретке неподалеку, он даже не переоделся в рабочее: его щегольская белоснежная рубаха с широкими рукавами была безжалостно перепачкана красками. По-видимому, он писал всю ночь.
Вернер смотрел на холст не в силах вымолвить ни слова. Наконец, он тихо спросил:
- Кто она, Эрнан? Она человек? Я и представить себе не мог, что существует подобная красота.
- Ее зовут Беатрис, - просто ответил художник.

***

Вернер какое-то мгновение жадно изучал черты ее лица, но тут же одернул себя и перевел взгляд на мужчину возле нее, а затем дальше по ряду незнакомых лиц, пока не добрался до жриц, проводящих погребальный обряд. Юноша постарался придать лицу приличествующее выражение и сделал вид, что полностью поглощен церемонией.
Сердце его бешенно колотилось.

Наконец, жрицы закончили свои песнопения-молитвы. Тело короля снова подняли и внесли в склеп. Впрочем, он был слишком маленьким, чтобы внутрь мог войти кто-то, помимо королевы и принца. Последний, впрочем, остался снаружи. Когда же королева вновь появилась на пороге склеп, озаряемая призрачными отсветами огней в сгустившихся сумерках, многие не смогли сдержать вздох облегчения. Наконец-то скучную церемонию можно считать завершенной и разойтись по домам!

Но уже через миг толпу прорезали другие возгласы: внезапно и молча на землю повалился человек, в котором без труда можно было узнать Виктора Эстеллара, старшего сына и наследника семьи. Он не издал ни звука, никаких повреждений у него тоже заметно не было. Только лицо казалось необыкновенно бледным, а мокрые от пота волосы прилипли ко лбу.
Кто-то тут же позвал врача. Хотя стоявшие ближе всего к Виктору уже видели, что он, похоже, был мертв.

Кладбище у городских стен - Склад Леоронов
Гвидо Леорон

Сказать, что Гвидо сильно огорчился, увидев, как юный Эстеллар упал замертво, было бы преувеличением. К самой богатой семье Шестого Дома он теплых чувств никогда не испытывал. Единственное, немного расстроился, что на месте Виктора оказался не Конрад. Впрочем, свои личные предпочтения Гвидо поспешил убрать на второй план. Он не мог знать, умер Виктор сам или был убит, но всегда предпочитал исходить из худшего. Пусть вероятность этого "худшего" казалась достаточно мала. И если старший сын Конрада был убит, это порождало четыре важных вопроса.
Каким образом это произошло?
Кто был заинтересован в смерти юного Эстеллара?
Какие цели преследовал неизвестный?
И самый главный. Как защитить от подобного свою семью?
Перебирать варианты ответов Гвидо быстро перестал, понимая, что, не имея сведений, рискует стать жертвой своего богатого воображения. А значит, сведения нужно добыть. Поразмыслив, он решил, что меньше всех в смерти Виктора был заинтересован Конрад, следовательно, имело смысл сначала поговорить именно с ним. Гвидо на дух не переносил главу чванливого семейства, догадывался, что и тот не сильно жалует «выскочек» Леоронов. Однако надеялся на хваленую рассудительность богача. Поэтому, разыскав в толчеи верного слугу, он приказал Луке написать от его имени и утром отправить письмо с соболезнованиями Конраду, а также выразить в письме надежду, что глава семейства согласится завтра же принять его для важного разговора. А до этого Луке предстояло немного потолкаться на кладбище, на случай, если произойдет еще что-нибудь любопытное.
Сам же Гвидо в сопровождении двух верных людей отправился на окраину города, где находились склады Леоронов. Не выспавшийся, немного помятый, господин Чертополоха пребывал в скверном расположении духа и всю дорогу размышлял, что он сделает с Марио, если тот вызвал его из-за какого-нибудь пустяка. Молодой южанин совсем недавно получил должность управляющего и проявлял достойное похвалы усердие в работе, но порой становился жертвой своей же старательности и по-пустому тревожил хозяев. Под конец пути Гвидо накрутил себя настолько, что распахнув дверь склада, с порога огласил огромное помещение гневным криком:
- Марио, сукин сын! Какого буя случилось, что я должен приезжать сюда посреди ночи?

Кладбище у городских стен
Доминик Каванар

Доминик быстро оглянулся на возгласы и поморщился, заметив лежащего на земле мужчину. Беатрис, стоящая рядом, дернулась чтобы подойти и посмотреть, но тонкие сильные пальцы сжали ее плечо.
- Не стоит,- тихо, но твердо, произнес мужчина и сестра остановилась.
Пришлось сдержать рвущееся ругательство и подойти к семье Эстелларов.
- Я врач,- очень спокойно произнес он и присел, чтобы осмотреть тело. Быстро прощупал пульс на сонной артерии, чтобы убедиться, что несчастный действительно скончался, и бегло осмотрел открытые участки тела и лицо. Пульса не было, лицо мужчины было очень бледное, волосы мокрые от пота, хотя погода стояла прохладная, а лоб был горячим.
Доминик констатировал смерть Виктора Эстеллара и спокойно отошел к сестре, позволяя с остальным разбираться семье покойного, благо все что ему было нужно он увидел.

Его Высочество Николас Шантон хранил молчание. И какое-то странное отрешенное выражение лица, словно он хоронил не своего родного отца, а относил порванный сапог в местную мастерскую - занятие малоприятное, бесспорно, но не меняющее в корне саму жизнь принца.
А в голове были непристойные мысли - а знал ли отец вообще о том, что Николас его сын? Будущий король старательно пытался отогнать их от себя, припоминая, что отец часто в последние дни обращался к нему "сын мой", но не желавший сдаваться внутренний голос лукаво подмечал, что так же Его покойное Величество именовал и своего слугу. А будучи в подпитии, так и свою лошадь.
Мать вошла в склеп, дабы соблюсти этикет и отдать свой последний королевский долг перед супругом - "Любила ли она его хоть когда-нибудь? Любила ли она хоть кого-то, помимо себя?". А, когда вернулась, по толпе прошел достаточно заметный вздох облегчения, и Николас резко передернул плечами, почувствовав мгновенно возгоревшуюся искру раздражения - они смели прилюдно, не стесняясь, показывать свое отношение к собственному монарху, никого не стыдясь, заявлять, как им тяжело стоять и провожать короля в последний свой путь?! Он развернулся к своим подданным - будущим подданным, поправил он сам себя, - уже с презрительной полуулыбкой на лице, но новая колкость, которой Его Высочество был славен, так и осталась неуслышанной. Окруженный ореолом вскриков, среди процессии, как подкошенный, рухнул на землю некто, и люди сначала отпрянули в стороны, раздался шелест обнажаемых клинков, а после толпа резко сузилась, дабы обступить упавшего, но короля уже загородили спинами двое его телохранителей - он просто именовал их Левым и Правым, даже не пытаясь упомнить имен. Он резко дернулся, сбрасывая с себя руку Левого, сам схватился за меч, когда взгляд принца выхватил удаляющуюся процессию из трех человек. В толчее, и при назойливом присутствии Левого, упорно и упрямо тянущего будущего короля себе за спину, Николас не сумел различить цвета трех, но ему это было и не нужно.
Он перехватил руку Левого, сильно сжал, ткнул клинком в направлении трех людей:
- Кто? - сквозь зубы процедил принц.
- Леороны, Ваше Высочество, - почти не глядя в их сторону, произнес телохранитель. Он все подмечал. Все видел. За это Николас их и держал. Особенно сейчас, после того, как отец...
Левый все-таки оттеснил принца к стене склепа, и Правый продолжал держать пространство между принцем и процессией.
- О матери моей позаботься, олух, - Николас вновь оттолкнул руку Левого, чтобы вглядеться в то, что происходило подле упавшего.
- О ней позаботятся, Ваше Высочество, - не позволил полностью себя оттолкнуть, ответил телохранитель. Был приучен к выходкам своего господина. И тренирован самим Эстебальтом Борджуа.
- Да кто там сдох, чтоб вас черти взяли?! - крикнул принц в толпу.

Кладбище у городских стен
Беатрис Каванар

Беатрис, укрытая плащом брата, скоро согрелась и церемония перестала быть для нее пыткой. Она уже целиком ушла в мысли о создании картины и была рада, когда тело короля наконец внесли в саркофаг: это значило еще немного и можно идти домой и приняться за эскизы, пока вся сцена жива в памяти...
Случившееся за тем стало для Беатрис полной неожиданностью. Она даже не сразу поняла, что произошло и хотела было подойти, но рука брата остановила ее. Девушка взглянула на Доминика и на этот раз подчинилась. Она приложила ладонь к губам, чувствуя неясную тревогу и страх... Конечно, все много раз шутили, что на похоронной церемонии можно умереть от скуки, но чтобы вот так?..

Кладбище у городских стен
Арминия Денрив

Арминия поначалу наблюдала за церемонией с интересом: у них в деревне таких обрядов проводить было не принято. Да что уж там: самыми знатными жителями была ее семья, а тела родителей и Эрми унесла река… У них не было даже могил, не то что похорон…
Девушка поняла, что плачет, только когда сопли стали мешать дыханию. «Вот, дура, разревелась, как маленькая – дома поплачешь», - мысленно выругалась она и торопливо стянула перчатку, в которой был припрятан платок. Еще не хватало шмыгать носом! Аккуратно сунув руку под вуаль, леди Денрив тщательно вытерла нос, хотя толком высморкаться постеснялась. Ничего, она уже взяла себя в руки, слезы сами высохнут, а нос еще пару раз вытереть – и все. Кажется, пока Арминия вспоминала погибшую семью, обряд подошел к концу.
Вдруг поднялась суета, стали звать врача, видимо, кто-то из аристократии потерял сознание. Со своего места девушка плохо видела происходящее, отметила лишь на удивление легко одетого мужчину, решительно подошедшего к упавшему человеку. Наверное, это и есть врач.
Помочь Арминия ничем не могла, лишь от души пожелала, чтоб с сомлевшим все было хорошо. Однако суматоха, кажется, усиливалась, некоторые мужчины достали оружие, а потом над толпой полетел крик:
- Да кто там сдох, чтоб вас черти взяли?!
Умер??? Страх леденящими прикосновениями защекотал позвоночник. Это уже ни в какие ворота не лезет: короля отравили, все семейство ее троюродного дядюшки чуть ли не в одночасье скончалось от какой-то странной лихорадки, теперь вот смерть на похоронах… Многовато внезапных смертей среди столичной аристократии… Арминия даже пожалела, что не послушалась Мэйзи и отказалась взять с собой ее и Гюйя.
Да полно, может, не умер, может, обморок все же? Крик-то, вроде бы, от королевского склепа раздался, что оттуда можно разглядеть? А кто бы это мог оттуда так грубо кричать?

Совместный пост с Мэй

Склад Леоронов
Гвидо Леорон

Марио поднял глаза от бумаг, которые он держал в руках, внимательно изучая. Спокойный взгляд его голубых глаз представлял собой разительный контраст с гневом Леорона.
- Добрый вечер, милорд. Не ожидал увидеть вас так скоро. Как прошли похороны?
Хладнокровие управляющего, так несвойственное южанам, в подобные моменты раздражало Гвидо как ничто другое, но он попытался сдержать гнев.
- Потрясающе! Сдох Виктор Эстеллар, - буркнул Леорон, стремительно подходя к столу. Стянув перчатки, он бросил их поверх бумаг и упал в гостевое кресло. – А теперь потрудись объяснить, почему я сижу здесь, а не отсыпаюсь в особняке!
- Видимо, потому что вам слишком интересно, что же я хочу показать. Сначала новости: караваны из Седьмого дома сообщают, что там крайне нестабильная ситуация. Пока наследник престола уехал в путешествие, его отец скончался, а трон узурпировал дядя. По слухам, тот еще интриган.
- Бесполезно, - рубанул Гвидо, подумав, добавил, - Пока бесполезно. Если наследник захочет вернуть престол, ему потребуется помощь одного из Домов. Но что он может предложить нам такого, чего не предложит его дядя? Наши Дома никогда не были близки. Строго говоря, нам все-равно, кого поддерживать. Поэтому, пока нет конкретных предложений, это интересно, но бесполезно. Хотя…
Гвидо задумчиво покачал головой, но тут же решительно щелкнул пальцами:
- Поживем - увидим. Но довольно слухов! Ближе к делу, Марио!
- Слухи крайне важны для дел, - резонно заметил управляющий. - Узурпатор захотел быстрых денег для казны, и нашим торговцам удалось... попасть в базарный день. Вам лучше самому посмотреть.
И мужчина кивнул в сторону неприметной двери.
- Ты начинаешь утомлять меня, Марио, - проворчал Гвидо, но поднялся и, сделав знак своим людям ожидать снаружи, быстрым шагом направился во внутренние помещения склада, где обычно хранились небольшие, но важные партии товаров. Дождавшись, пока управляющий откроет двумя массивными ключами, Гвидо последовал за ним и оказался в темной просторной комнате. Марио зажег масляные светильники – оказалась, комната заставлена ящиками разного размера. Угадать, в каком из них находится обещанный сюрприз, не представлялось возможным.
- И? – Гвидо приподнял бровь.
- Любой из них. Каждый из этих ящиков полон артефактов Седьмого дома. Похоже, у них серьезные финансовые проблемы, или узурпатор просто идиот. Он распродал сокровища за бесценок. Мы столько и за десять лет не наторговывали, повозки еле справились, пока дотащили все домой.
- Каждый?! – Гвидо не смог сдержать удивленного восклицания. Он порывисто открыл один ящик, второй, третий – губы расползлись в широкую улыбку. Гвидо нежно произнес, – Марио, сукин ты сын!...
Сразу начались приятные хлопоты:
- Марио, награди торговцев. Потом найди этого бездельника Листера, пусть утром же приступает к оценке. И обязательно усиль охрану! Слышишь, обязательно! Самые ценные артефакты перевези в особняк. И аккуратно поделись сведениями о некоторых из них с нужными людьми. Семьи должны узнать, что у нас появился хороший товар. Если наберем богатых покупателей - устроим аукцион!

Кладбище у городских стен
Аврора Эстеллар


"Не на всякой свадьбе увидишь такое пестрое общество, как на похоронах", - размышляла Аврора, стараясь не отставать от мужа.
Молодая леди Эстеллар считала, что нет ничего интереснее, чем похороны. Где еще придется увидеть столько обманщиков, которые стараются изобразить скорбь, печаль и отчаяние. А на самом деле…
Аврора, стараясь не отставать от мужа, потихоньку рассматривала лица собравшихся. Весь цвет общества, даже по случаю похорон почти все пышно наряженные, словно сливки на торте. Все, как положено, изображают глубокую скорбь, но не все одинаково успешны в лицедействе. Смерть короля в одно мгновение кого-то осчастливила, а для кого-то стала дурным предвестником перемен. Аврору мало интересовали дрязги за престол, которых – а как же без этого? – следует ждать еще до окончания звона траурных колоколов. Ее интересовало лишь то, что так или иначе могло задеть интересы ее семьи. Семьи Эсталларов, частью которой она успела стать не так давно. Наверное, не лишним будет покопаться в "грязном" белье торговцев, с которыми Эсталлары ведут дела, проверить, все ли как и прежде лояльны. Если не все – самое время переубедить их… или избавиться.
Аврора поправила вуаль – предмет, без которого не обходился почти ни один ее наряд. Да и как можно сопротивляться искушению тонкой паутинке дорогих кружев, которая заботливо спрячет любой взгляд своей хозяйки. Молодая леди Эстеллар украдкой посмотрела на мужа: величествен, строг и меланхоличен. Нужно всегда быть рядом с ним, чтобы не дать ни малейшего шанса какой-нибудь молоденькой вертихвостке: красавец с благородной сединой и полными мешками золота завидная партия, а ядов в последнее время становится все больше с каждым днем.
"Подозрительность хороша, дорогая, но держи ее на коротком поводке", - мысленно пожурила себя Аврора … и вздрогнула, когда ее пасынок, Виктор, медленно, словно сухое дерево, распластался у ног мужа.
Черный траур в одно мгновение засуетился: крики, громкий шепот, тяжелые взгляды. Аврора попыталась оценить ситуацию, собраться. Виктор лежал на земле и его лицо казалось мраморным, словно он был мертв уже давно.
"Почему он мокрый?" – вертелась в голове странная мысль.
Рядом тут же оказался Доминик Канавар собственной персоной. Аврора постаралась не искать связи между прытью лорда Шестого дома и внезапно скончавшимся Виктором. Куда главнее теперь не упустить ни одного слов, ни одного взгляда.
Аврора покрепче взялась за локоть мужа, без слов давая понять: она рядом и сделает все, чтобы облегчить этот удар. И молча дожидалась его ответа, на всякий случай вспоминая, когда видела Виктора в последний раз и выглядел ли он нездоровым.
"Не глупи, Аврора, наследники богачей не умирают просто так. Во всяком случае – наследники лорда Шестого дома".

Конрад Эстеллар

В первое мгновение, показалось, что Виктор просто оступился, или потерял сознание, но уже в следующий миг, Конрад понял, что всё гораздо хуже. Скорее инстинктивно, чем рассудочно, он, ещё делая шаг у упавшему сыну, жестом приказал слугам окружить его широким кольцом, дать воздух и освободить пространство. Кто-то крикнул о лекаре, и тот уже должен был бежать из свиты Эстелларов, но, едва склонившись над Виктором, Конрад уже знал, что тот мертв. Только железная воля позволила ему вернуть самообладание, и начать действовать - быстро накрыв ладонью руку жены, кивнуть, и коротким распоряжением окружить их с Вернером большей частью свиты; как только врач засвидетельствовал смерть - тщательно запомнить все обстоятельства, каждый выкрик в толпе; приказать поднять тело, накрыть плащом, и последовать с женой и сыном в особняк. Чувствам он даст волю чуть позже.

- Я хочу знать, что произошло, - негромким, железным голосом сказал он врачу и доверенным слугам, как только они сделали несколько шагов, - Отправьте правящему дому наши сожаления о необходимости прервать присутствие на церемонии в связи с внезапным несчастьем. И ещё сегодня представьте мне всё, что можете сказать об этом. Проверять всю еду и питье членов семьи. За это отвечаете лично.

Там же
Вернер Эстеллар

Погребальная церемония закончилась, толпа начала движение, и Вернер увидел, как шевельнулась спина брата. Целую паузу между ударами сердца Вернеру казалось, что Виктор сейчас повернется к нему просто проверить, что младший брат в порядке. Улыбнется и кивнет едва заметно, как он делал это обычно.
Виктор упал.
Он падал, казалось, целую вечность, и Вернер легко разглядел его мертвенно-бледное, покрытое бисеринками пота лицо. И понял — все кончено.

Дальше все смешалось в дикой какафонии, кто-то кричал, кто-то настойчиво спрашивал что-то. Внезапно в глазах потемнело, стало нечем дышать. Юноша рванул завязки плаща, но его уже окружали слуги, и он безропотно подчинился их рукам.
Сквозь шум и боль и нараставшее удушье пробилась только одна мысль: "Это должен был быть я".

Там же

- Помолчи! - только по тому, как колыхнулась вуаль королевы, можно было понять, что она повернулась к сыну. Не то чтобы она действительно ждала, что он станет ее слушать... но все равно в сложившейся ситуации мало кого волновали выкрики взбалмошного наследника.
Черным облаком она двинулась к Эстелларам, впрочем, так до них и не дошла. Она наблюдала за толпой, за тем, как кто-то стоял в стороне, кто-то мешал друг другу, а кто-то попросту не слушал окружавших. Сама Тэа Шантон не торопилась приближаться к Эстелларам, не торопилась выяснять, что же произошло. Это все успеется после, пока важен лишь тот факт, что Виктор Эстеллар мертв.
Дождавшись, пока слуги подняли тело, и вся семья двинулась к особняку, королева обернулась к собственной свите и сказала несколько слов. Пора было прекращать всю церемонию и расходится по домам. Этой ночью во всех домах будет о чем посудачить, но делать на кладбище больше нечего.

И пока аристократы и простые жители Таркора покидали город, окончательно опустилась ночь. Хотя улицы еще долго шумели и затихли лишь на пару часов, чтобы с новой энергией наполнится людьми и слухами с первыми лучами рассвета.
Говорили о том, что Виктор Эстеллар упал замертво на похоронах короля.
Говорили о том, что склады Леоронов ломятся от магических артефактов.
Говорили о том, что скоро все изменится.

Начинаем новый игровой день.

Особняк Денривов
Арминия Денрив

Зато уж коричневый цвет был Арминии весьма к лицу. Волосы на таком фоне приобретали чудесный золотистый оттенок. Лучше смотрелся только зеленый, но его пока невозможно было использовать – траур. Так что домашнее платье девушке пошили из мягкой байки темно-коричневого цвета. Сквозь прорези на рукавах и лифе виднелось тончайшее нежное полотно шемизы. Лиф был очень низко срезан как спереди, так и сзади, лишь шемиза благопристойно прикрывала верхнюю часть тела. Полотно для сорочки подбирали долго, зато выбрали оттенок, полностью совпадающий с цветом кожи леди Денрив. «Ваш будущий супруг будет весьма доволен», - доверительным шепотом поведала ей помощница мастера Жолио, помогавшая проводить примерки, но Мэйзи тут же цыкнула на девицу. Арминия тотчас смекнула, что это был намек на интимную сторону взаимоотношений супругов.
Вообще-то, деревенская девушка имела общее представление о процессе совокупления, необходимом для рождения потомства. Ей не раз доводилось наблюдать, как бык кроет корову, а петух топчет курицу, да и спугнуть парочку во время поиска трав на опушке леса тоже приходилось. Однако ж уловить связь между цветом рубашки и супружеским долгом ей не удалось. «Наверное, мужчины любят рубашки, почти не заметные на теле. Но ведь не у всех же дам такая белая кожа, как у меня… Неужели смуглянки носят темные сорочки?» - размышляла Арминия.
Не то, чтобы ее сильно заботило мнение пресловутого «будущего мужа», однако привлекательной выглядеть, несомненно, хотелось. Да и самой ей очень нравилась шемиза. Особенно забавляло, что на первый взгляд рубашку было совершенно не видно, и платье казалось надетым на голое тело. Нет, конечно, вблизи все становилось понятно, но, если отойти от зеркала на несколько шагов, вид получался весьма занятный – будто бы верхняя часть груди полностью обнажена. Так непривычно!

Накрутившись перед зеркалом, леди Денрив заплела косу и отправилась в кабинет – выражать соболезнования семейству Эстеллар. Она еще не успела закончить письмо, когда в комнату вошла вездесущая Мэйзи.
- Госпожа, там... – слегка запнулась женщина, - там куст принесли. Говорят, что Вам.
- Куст? – ничего подобного Арминия не ожидала.

-О-о, - выдохнула Арминия, кинув со второго этажа взгляд на парочку слуг, топтавшихся у подножия лестницы, и на стоящую между ними большую вазу из белого алебастра. Из вазы во все стороны торчали длиннющие стебли, сплошь усыпанные крупными белыми цветами, лишь в середине этого буйства виднелось нечто более темное - не то розовое, не то зеленое. Если бы взгляд Арминии не был прикован к цветам, она смогла бы заметить, что лица слуг при ее появлении приняли совершенно ошалелое выражение, постепенно уступившее место некоторому разочарованию. Но, едва девушка спустилась, мужчины судорожно закланялись и наперебой загалдели:
- Букет для леди Денрив от лорда Леорона! Лорда Гвидо Леорона!
- Вы что же, прямо по холодной улице это все несли? – пожалела Арминия чью-то разоренную теплицу.
- Никак нет, нам карету выделили, больно нежные цветочки.
- Безмерно радует. Благодарю вас, любезные! Можете пройти на кухню и угоститься пивом, если желаете.
- Никак нет, премного благодарны, нельзя нам задерживаться.
- В таком случае – ступайте! Лорду Леорону я выражу благодарность в письменном виде.

- Это чего ж такое, птичка моя? – убедившись, что они остались наедине, Мэйзи привычно заворчала.
- Цветы, Мэйзи, - задумчиво ответила девушка, склоняясь над вазой, и рассматривая что-то в центре букета.
- Да что цветы-то – я вижу. А на кой они?
- Знак внимания такой.
- А, это как девки парням венки плетут: которому подарит, тот и по сердцу? Так у лорда-то, небось, денег поболе, чем у деревенской девки, мог бы и полезное чего прислать. Пожадничал, стало быть!
- Наоборот, Мэйзи, лорд Леорон был невероятно щедр. Я, к примеру, впервые в жизни вижу это растение не на картинке… Тем более – цветущее. Оно называется – кактус, - с этими словами Арминия раздвинула белые цветы и выудила из путаницы стеблей небольшой горшочек со странным волосатым зеленым шариком, на верхушке которого пылал ярко-розовый цветок. – А белые – это лилии. У нас растут такие, только желтые и помельче. Сейчас они очень дороги, а уж сколько может стоить кактус, даже представить себе не могу, - девушка продолжала изучать странный цветок. – Знаешь, Мэйзи, я уже с нетерпением жду знакомства с лордом Леороном. Он, должно быть, очень… интересный человек.
- Да он, небось, не сам цветы выбирал, а поручил какому-нибудь бездельнику… Тут в каждом доме оглоедов чуть ли не больше, чем у нас во всей деревне, - возразила Мэйзи, а про себя добавила: «Даже на тот случай, чтоб штаны держать, пока лорду до ветру приспичит». – Леорон, Леорон… Он же, вроде, присылал тебе приглашение на обед?
- Да, и он тоже. Ты же помнишь, мне их чуть ли не десяток прислали, не могла же я все принять – тогда бы мы ничего не успели. Пришлось всем отказать, сославшись на траур. Пожалуй, в письме я не только поблагодарю лорда Леорона, но и приглашу его нанести визит вежливости. Да, это будет вполне прилично: короткий дневной визит уместен при нестрогом трауре. Пусть девушки соберут из лилий три аккуратных букета и поставят в спальне, в кабинете и в столовой. О кактусе я позабочусь сама, как только закончу письма для Эстелларов и лорда Леорона. Надо будет свериться с несколькими книгами…

Поместье Реверданов
К'яр Ревердан

К’яр лежал на полу, подложив руки под голову и изучая потолок. Комната, в которой он сейчас находился, еще пару дней назад, была голубятней. Небольшой пристройкой на крыше особняка, в дань давно ушедшей моде. Здесь господин Терновника отчетливо ощутил “ветра магии”, когда искал подходящее место для медитации. Помещение очистили от голубей, насестов, клеток и прочего ненужного хлама. Проветривать, конечно, пришлось магическим способом.

Сейчас, пол был засыпан просеянным песком, присутствовали несколько крупных камней, отобранных лично К’яром. В стенах остались несколько окон и ниш, в которых, пока, ничего не стояло, ожидая прибытия специально заказанных статуэток. Потолок, временно, покрасили темной краской и обозначили звезды. Мастер, желая угодить молодому лорду, расстарался, изобразив звездное небо именно таким, каким бы оно выглядело, решись кто-то убрать крышу. Вышло, действительно, неплохо, учитывая сжатые сроки.

Пожалуй, это было единственной приятностью с тех пор, как К’яр вернулся с севера. Включая и прошедшую ночь. Точнее, выводы, к которым он пришел во время ночной медитации. Часто практикуемый метод среди магов и жрецов севера. С одной стороны, тело погружается в расслабленное состояние сна, в то время, как разум продолжает трезво мыслить и, к примеру, оценивать сложившуюся ситуацию.

Все было печально. Это, если быть исключительно толерантным. К’яр вздохнул. Пока получалось, что в раскладе предсказаний северных оракулов и.. картин посланных существом из снежной бури, Шестой дом падет. В хаосе и неразберихе, простой люд потянется к власть имущим, словно те способны дать ответы на все мировые вопросы и защитить от буйств природы. Такова суть человеческая - искать на кого свалить всю ответственность. А кто в таком раскладе первый в списке? Конечно же, королевская семья. Точнее, будущий король. Из-за дурацкого закона о невозможности наследования женщиной, многие даже и не взглянут на распинающуюся королеву, будь она трижды права и способна разрешить ситуацию. Все будут смотреть на наследника. На Николаса. На этого полубезумного истерического идиота, способного лишь разрушать. После него, следующим в списке… только вот, не так важно, кто будет следующим в списке, Дом падет до этого.

Ревердана прошиб холодный пот, когда он вспомнил, к чему привела эта линия размышления. Совсем недавно, род пострадал от подобных мыслей. Он сел, ухватившись одной рукой за Наяду, брошь, с которой никогда не расставался. Нужно встретиться с Николасом, убедиться в выводах. Хотя, здесь нужно быть блаженным, чтобы не заметить безумие будущего наследника. А значит, еще одна смерть. Печально, но необходимо. На благо Дома.

Великий сумрак, наверное, отец думал так же. Но, одно дело политические интриги и совсем другое дело, общемировая угроза. Надо переговорить с сестрой по этому поводу. Она что-то скрывает и К’яр готов был прозакладывать часть своей магической силы, что это связь с революционерами, с которыми работал отец. Молодой Ревердан, все еще, не поддерживал идеи революционеров, но вполне был способен оценить их ценность. Они, ведь, смогли отравить короля. Хотя, яд – оружие женщин и трусов.

В бездну эти мысли. Он резко поднялся и принялся мерить шагами комнату. Подогретый песок, весело зашелестел под босыми ногами, даря приятные ощущения.

Немного расслабившись, К’яр провел рукой по Наяде. Это, простое действие, вновь, вернуло его к ночным размышлениям. На этот раз к теме появления магических артефактов у одного из семей. Подобное явление не сулило ничего хорошего. Как господин Терновника, К‘яр прекрасно понимал, что магия в неумелых руках, это очень большая проблема. Он вспомнил созданную им лавину и страх за тех, кого случайно завалил в пещере. Это был один из самых жестоких уроков, которые преподала ему тётя. А сейчас, здесь, все становилось куда серьезней. Слух о том, что кто-то в Таркоре владеет очень сильным и опасным артефактом, обеспокоила Ревердана, но появление множества новых магических артефактов, это что-то из ряда вон. Нужно будет навестить Леоронов. Желательно в ближайшее время.

К’яр спохватился. На сегодня, была договоренность о встрече с Зурой во дворце, а после, он хотел еще встретится с пиратом. Возможно удасться свидеться с королевой и, как бы этого не хотелось, но и с Николасом. День обещал быть тяжелым.

Королевский дворец
Зура

Присев на край роскошной постели в выделенной ей комнате, жрица расправила подол черного платья. Неизменное белое перо трепетало на ее груди от легкого ветерка, беспрепятственно проникающего в комнату через открытое окно - после утомительной похоронной церемонии девушке не хватало свежего воздуха.
На самом деле, больше всего ей не хватало возможности побыть наедине со своими мыслями, успокоиться, быть может, даже помедитировать. Вслушаться в шепот призраков.
Но любезно выделенные покои в королевском дворце - весьма обманчивая возможность уединиться. Даже заперевшись в комнате, Зура не чувствовала себя в одиночестве и - тем более - в безопасности. Шикарное убранство комнаты, мягкие, искрящиеся под рукой ткани, ваза с затейливым букетом - все это мало интересовало Зуру, она и цветы-то заметила исключительно из-за тяжелого плотного запаха, который они источали (не из-за этого ли так душно? или это все волнение, и незнакомое место, и враждебная, давящая энергия толпы?). Жрице даже предлагали служанку, но она отказалась - не хватало еще чужого человека, вламывающегося к ней с угодливой миной и заискивающими фразами. С которым надо держать лицо, говорить...
Говорить не хотелось. Ни с кем.
Разве что - с королевой - Зуре просто необходимо было прояснить несколько моментов. Да что уж там - несколько, у жрицы накипела масса вопросов, большинство из которых пока не время было озвучивать. Как пока не время тревожить королеву - после всего случившегося у той наверняка масса забот.
Разве что - с Сигхайей - но Зура и так неотступно слышала ее шепот, и знала, что она должна быть там, где находится, и знала, что семьи Шестого Дома ожидают смутные времена.
Но этого было мало, Зуре хотелось почувствовать в себе силу и уверенность, хотелось знать, что делать. Пока же она мало понимала происходящее: похороны, настороженные взгляды, неожиданная смерть прямо на церемонии - а то, что это смерть, а не обморок, как надеялись многие, жрица почуяла сразу... Погибший юноша - по-видимому, представитель одного из семейств. И не было необходимости вглядываться в лица окружающих, пытаясь проследить за реакцией на произошедшее - стоявшая рядом с королевой Зура и так видела их слишком хорошо...
Конечно, королева говорила с ней о своих планах. Но девушка чувствовала, что произошедшее на похоронах не было случайностью - а в таких делах случайностей не бывает вовсе! - и чувствовала, что это событие изменит ход грядущего. Ничто не будет прежним. Ничто никогда не бывает прежним - особенно, когда кто-то успел подумать, что все будет как раньше. Но повлияет ли все это на замыслы королевы? Зура мало смыслила в политике и совершенно не жаждала вникать в интриги и манипуляции.
Но так тяжело полагаться на магические силы, когда не ведаешь, что творишь.
Все же непременно надо поговорить с королевой.
А пока - Зура тяжело поднялась, подошла к окну, вдохнула плотный, хоть и холодный, пред-ночной воздух - надо на время отвлечься от тяжелых мыслей и просто заснуть. Назавтра ей предстоял разговор с К`яром Реверданом, и жрица понятия не имела, что лорду Шестого дома могло потребоваться от нее. Не отдать дань вежливости и поприветствовать же он ее решил, в самом деле. Соскучился по северным землям? Говорят, он провел там большую часть жизни. Как бы там ни было, этот разговор способен многое прояснить. Зура решительно закрыла окно - иначе к утру неприветливый ветер совершенно выстудит комнату.